В зал суда – или даже близко к нему – Касавира не пустили. Сказали, что сейчас там могут находиться только участники, поэтому он ждал в одной из комнат для посетителей замка. Их было довольно много – мало ли, может, кому-то понадобится встреча с кем-то из Девятки или с лордом Нашером – не заставлять же дворян ждать на улице или в зале.

Комната была маленькой, но с высоким потолком и большим окном почти во всю стену. Погода с утра была гадкой – ветер, мелкая морось и грязь – осень.

Тишина и комфортная обстановка – столик с фруктами и кувшином вина, мягкий диванчик, легкий цитрусовый запах в воздухе - почему-то только добавляли нервозности. Он оборачивался на каждый шорох, все надеясь, что Нейлат вернется как можно быстрее и скажет, что все в порядке, ее оправдали и…

…скрип двери.

Касавир обернулся – резко, даже не думая, о том, что со стороны это выглядело слишком нервно. На пороге стоял Марк.

Сердце тут же сжалось в комок. Не мальчик, не ребенок.

Враг.

- Привет, - сказал тот. – Знаешь, я тебя искал.

Странно, что он не ощущал, как мальчишка пытается влиять на него. Ни ментального удара, ничего…

Касавир так и стоял на месте, напряженно глядя на мальчишку. Тот подошел ближе, заглянул в глаза – снизу вверх.

- Уходи отсюда.

- Ты уже ведь догадался, да? – Марк улыбнулся. – Мне уже незачем играть роль ребенка-провидца. Они сказали передать это и тебе, и ей. Можешь уже не беспокоиться – суд она проиграет.

- Что вам от нас надо?

Мальчишка пожал плечами.

- Вы нам мешаете. Сильно. И не прикидывайся - сам уже догадался, откуда я. И они.

/…все…  то же…/

Пустота навалилась сильно, разом – как удар по голове или резко введенная прямо в сердце игла шприца.

«Подарочек напоследок, мать вашу…»

/…все… тот же мир…

…город… город… а над ним – вместо неба – стенка…/

Хрип… кровь… из горла, из носа…

/…вместо неба – стенка…/

«И… я почти видела, как там… нами кто-то пытается управлять по какой-то заданной схеме. В которой у меня даже нет лица. Мне страшно…»

/…сотня схем, сотня экранов, тысячи лиц… без проблеска, без…/

…жизни…

…Смерти вкус похож на холода…

/…Чёрный цветок боли.

Руки мои - в алом…/

Сколько…

/…сотни картинок, сотни экранов… одно и то же… ветки диалогов, скрипты, тулсет… замкнутый круг…/

Схемы…

«Кто… как придумал…»

/…Мне умереть, что ли?

Или убить? Мало…/

Удар. Смяло к черту, отбросило в сторону скомканным куском бумаги.

/…какие-то дискуссии, тонны строчек, разноцветные экраны…/

Злой неверный танец,

Острие зеркал,

Что за бред - "устанешь"?

Я же не упал…

/…«ой, да ну, его на любом вранье про справедливость провести можно…»

«…нет, что вы, у него должна была быть серьезная потеря в жизни и жена с ребенком…»

«…что? Нет-нет, он наверняка должен был…»

«…да он нудный и стандартный законопослушно-добрый персонаж…»…/

Я же понарошку -

Мордой на свечу,

Что за "зубы в крошку"?

Я же хохочу!

Я ж на самом деле

Верую в любовь,

Что за "кровь на теле"? -

Здесь у всех есть кровь!

Кто… вообще… посмел…

«Хватит лезть мне в душу!»

Есть всему расплата,

Есть всему цена...

Два шага без мата?

За спиной - война?..

/…«ну он же такой правильный – должен был наверняка сразу предложение сделать»…

…«а паладины вообще женятся?»...

…«мое мнение – если он сильный, то должен не бояться плакать…»…

…«на него очки влияния набираются, когда его понимаешь и жалеешь…»…/

Брось. Какая "жалость"?

Мне положен вдох.

...каждому осталось...

...подобьем итог...

Третий шаг на грани,

Встретимся в аду...

Брось ты. Я не ранен.

Я еще иду...

Тело скрутило изнутри от боли, а бешенство хохотало. И хохотало до слез.

 «Кто вообще позволил впихивать – нас – в рамки игры? Обсуждать, жалеть и решать за нас, что нам надо?»

/… Загустевшая кровь

Позабудет клинок.

Память жизнью промыта

Как стоки – дождём.

Посмотри: эти лица –

Как книги без строк.

Посмотри: мы живём,

Мы живём, мы живём…/

/…Наша жизнь на пределе, и соль на губах,

Безнадежность, замывшая жалость и страх,

Близость тронет теплом - полупризрачный миг...

Вспышка боли... и песня, вобравшая крик…/

(авторы стихов в данном отрывке текста – Jamique, Darth Fury)

Кто-то тронул за плечо. Какая-то дворянка, совсем девчонка – рыжие волосы, здоровенные перепуганные глаза…

/…Можешь уже не беспокоиться – суд она проиграет…/

- Что случилось? Вам… вам плохо?

Он отшвырнул ее к стене. Девчонка упала, вскочила, путаясь в платье, и, испуганно оглядываясь на него, убежала, стирая кровь с разбитого носа. Касавир проводил ее тяжелым взглядом – таких было сотни. Типа тех «жриц Сьюн», которые лет десять назад буквально пищали при его виде – ах, паладин, красавец, воин, рыцарь… Он их презирал – размалеванные поблядушки, которые были готовы лечь в постель с каждым мало-мальски красивым мужиком. Или – сытые храмовые шлюхи, которые только и умели, что трахаться и следить за собственным телом.

В голове эхом на эту мысль отдались голоса. Те самые.

/…«ну он же такой правильный – должен был наверняка сразу предложение сделать»…

…«а паладины вообще женятся?».../

Ярость опять полыхнула внутри горячим пульсирующим сгустком.

Только…

Что-то произошло. С ним. Или с миром вокруг. Просто удалось найти нужную ниточку ощущений и ударить – прямо по ней, вложив едва ли не всю силу.

Нейлат пошатнулась и едва не упала – вытянула руку, попыталась ухватиться за край каменной кафедры рядом с собой. Дыхание сбилось, из глаз сами по себе потекли слезы от резкой боли в груди. Что за…

А потом появилось ощущение, что она чувствует, как стеклянная стенка, выросшая на каком-то участке связи между ней и Касавиром буквально лопается с хрустом.

Она поняла, что происходит. И - помогла.

Протяжный детский крик – кое-кто видел, что тот самый мальчик, который должен был быть свидетелем на суде, вдруг рухнул на колени и начал выплевывать тягучие сгустки черной слизи, похожей на кровь.

Раздался звон, как будто разбилось стекло. Мальчишка рассыпался на хрусткие осколки пополам с черными пятнами крови.

Касавир осел на пол. Кровь… по щекам, по лбу, по векам, по губам – вперемешку со слезами и каплями пота. Но…

…как будто дышать легче стало.

«Связь…»

«Она в порядке… я… мы его убили…»

Лорд Нашер, естественно, сделал вид, что ничего не слышал, но все равно сидел теперь на троне с таким выражением лица, как будто кто-то подложил ему под зад десяток ядовитых морских ежей.

- Гхм… - судье Олеффу, как и всем, было не по себе после только что оборвавшегося крика. – Если вы закончили раньше, Сэнд… посланник? Вам есть, что к этому добавить?

Надо отдать Торио должное. Та быстро взяла себя в руки.

- Мне нечего сказать, ваша честь. По-моему, всем очевидно, что аргументы так называемого «защитника» обвиняемого являются разрозненными и несвязными. Из них никак нельзя составить целостной картины, которая бы отвечала отстаиваемой им позиции.

Нейлат и так уже было все ясно. Было горько это сознавать, но сказанное Торио было чистой правдой – речь Сэнда пусть изобиловала вежливыми подъебами, но в самом деле оказалась на редкость путаной. Даже она сама понятия не имела, что все факты, которые у них были, можно так исказить.

Ее почему-то даже не пугало, что ее теперь убьют. От суда она не сбежит – все равно найдут и отправят в Лускан. Даже если убьет посланника. Даже если скроется где-нибудь – найдут.

- А вы, Сэнд? Не желаете ли вы добавить еще что-нибудь к тому, что вы не успели сказать в первые три часа вашей речи?

- О, нет, ничего – пожалуй, только лишь то, что одежда посланника является совершенно вульгарной – она явно пытается отвлечь членов заседания от внимательного рассмотрения дела всеми возможными способами. Подобный туалет подойдет дешевой проститутке из доков, но уж никак не члену дипломатической миссии. Благодарю вас.

Внутри полыхнула горечь пополам со злобой – непонятно на кого. Вообще на всех. На себя – за болезнь, слабость и невозможность отстоять себя. На Сэнда – за вранье и попытку запутать ей мозги, что он со всем справится. На Невервинтер – что вот так ее подставил (пусть она понимала, что об этом и речи быть не могло, и она была сама во всем виновата). На обстоятельства вообще.

И все-таки больше всего – на себя.

Судья вздохнул.

- Стороны высказались, и нам осталось вынести справедливый приговор… лорд Нашер?

Да уж. Справедливее некуда.

«Почему я такая неудачница?»

- Я… еще раз должен напомнить всем присутствующим после выслушивания показаний, что дело касается не Лускана и Невервинтера, а жителей Эмбера.

Нейлат только машинально кивала всему, что говорилось. Она… да она уже знала, что проиграет. И… как-то знала, что могло быть только так и никак иначе.

Касавир посмотрел на свое отражение в глянцевой створке шкафа. Лицо теперь было сплошь заляпано кровью.

Пришлось высунуться из разбитого (его «работа»…) окна, набрать в сложенные «лодочкой» руки дождевой воды и ей сполоснуть лицо. Прозрачно-красные струйки закапали с лица и рук на дорогущий сине-белый ковер. Какая разница, все равно убирать будут…

Зашла Нейлат – он даже не обернулся. Можно было ничего не говорить – все и так было понятно. Она зачем-то обняла паладина, прижала лицо к его плечу.

В воздухе стоял запах дождя и осени.

«Завтра… я даже не знаю. Сэнд не сказал, что возможно испытание боем…»

«Не бойся. Драться ты не сможешь, и так еле на ногах стоишь... я буду вместо тебя».

Он почувствовал, что Нейлат улыбнулась. Грустно, но все же…

«Спасибо…»

Какое-то время они молчали. Нейлат все так же стояла, обняв Касавира. За разбитым окном шумел ливень. Дворик перед замком был пуст, в щелях потрескавшейся каменной брусчатки образовывались маленькие лужи. Те, что побольше – пузырились от капель и потом растекались в ручейки, когда вода заполняла щель или ямку.

«Я… иногда думаю, что бы вообще могла без тебя сделать… ты ведь берешь на себя едва ли не половину того, что я должна выдерживать в одиночку…»

Касавир только накрыл своими ладонями ее – те оказались холодные. Пальцы тут же крепко переплелись.

Не важно… главное, что – близко.

«Давай вернемся… в замке нам больше нечего делать».