Пробуждение было на редкость мерзким – от кашля и колючей боли в горле. Подушка была мокрой, шея под волосами – тоже. От непрерывно текущих соплей и слез было чувство, что нос, губы и щеки покрыты твердой коркой. Горло саднило.

«Ненавижу свой организм».

Нейлат медленно села на кровати, протерла глаза – на пальцах остались комочки гноя, беловатые и желтоватые кусочки – соли и засохшей слизи. Во рту ощущался мерзкий привкус, как будто его использовал в качестве горшка какой-то маленький дракончик. Голова болела.

В следующую секунду ее желудок скрутило, Нейлат попыталась быстро встать с кровати, чувствуя, что ее сейчас стошнит. Запуталась в одеяле, упала, потом судорожно поднялась и рухнула на колени около пустого деревянного тазика в углу комнаты. Вообще-то тот предполагался для воды, но…

Содержимое ее желудка выплеснулось наружу. Она закашлялась, ее чуть не вывернуло наизнанку второй раз от запаха и привкуса рвоты во рту.

Какая там болезнь – такое чувство, что вечером была пьянка, а не температура.

«Гребаный анальгетик».

Нейлат отползла от тазика, вытерла рот полотенцем – на котором все еще остались пятна крови Касавира. Теперь к крови прибавились остатки рвоты и сопли.

Она с трудом преодолела слабость во всем теле и кое-как оделась – надо было спуститься вниз – попросить чистое полотенце и унести таз. Не оставлять же в комнате.

На узкой крутой лестнице она пару раз едва не навернулась и отшатнулась от канделябра, вместо которого ей показался здоровенный паук. Перед глазами все плыло, Нейлат чувствовала себя слабой до невозможности. На редкость гадкое состояние. Сразу появляется желание свернуться калачиком, закуклиться и спать. И лучше – вообще ничего не делать.

Зал внизу был полон. По обонянию тут же ударили запахи пива, перегара, дешевого табака и пота, отчего ее снова чуть не вырвало. Потом она увидела, что Касавир, опершись о барную стойку, о чем-то разговаривал с хозяином таверны – краснолицым жирным бугаем в запятнанном фартуке, который был шире паладина раза в полтора, и с хмурым лицом протирал лоснящиеся от жира тарелки.

В сторону Нейлат тут же повернулось несколько сонных, но заинтересованных взглядов, которые, впрочем, быстро вернулись обратно к кружкам. Для них она была еще одной посетительницей, перебравшей вчера слишком много и теперь идущей похмелиться.

На заплеванной и тусклой поверхности стойки – возле локтя Касавира - лежал небольшой сверток, из которого торчали какие-то засушенные цветки. Нейлат подошла поближе.

- …хорошо, пусть тогда чайник будет в комнате, - услышала она обрывок фразы, произнесенной паладином.

В этот момент ее согнул пополам приступ кашля. Во рту появилась мокрота, но сплевывать ее она не стала – не тут и не на пол. Касавир тут же подошел к ней, поддержал, потом обнял за плечи, успокаивающе погладив по спине.

«Спасибо… только ничего страшного, я бы не упала…»

- Повезло, твою мать… мне бы такую, - выделился чей-то голос в общем ровном шуме. Кто-то присвистнул.

И почему чуть что – так все сразу думают, что Нейлат его любовница?

 «Тебе нужно отдыхать».

- Да, деточка, тебе точно надо было поменьше вчера пить, - заметил хозяин. – Это не тебе вот он, - кивок в сторону паладина, - воды собирался принести?

- У нее грипп, а не похмелье.

«Зачем вниз спустилась?»

Нейлат сглотнула мокроту, преодолев еще один приступ тошноты. Потом сказала севшим голосом – хрипловатым и постоянно срывающимся:

- Вы можете убрать в нашей комнате?

«Вчерашнее обезболивающее… меня вырвало…»

Паладин вздохнул, положил ладонь Нейлат на голову, мимоходом ответив, что ее лоб был очень горячим.

Хозяин приподнял бровь.

- А ты что, ее со своим дружком разгромила? Тогда придется не только убирать, но и платить. Особенно если вы это сделали во время…

- Я уже сказал, что у нее грипп, - жестко обрубил поток этого словесного поноса Касавир. По его руке со слабым потрескиванием скользнули синеватые ручейки молний. 

«Извини, просто тут  можно только так разбираться. Это не Дункан».

- Эээ… все, понял…

- И вы прямо сейчас сделаете, как она скажет. Ней, что случилось? – куда мягче спросил Касавир. 

- Ничего, - устало сказала она. – Просто… пусть уберут в комнате. Там… ну, в общем, надо забрать таз и полотенце. 

- Заберем, - буркнул хозяин. 

Нейлат почти сразу свалилась на кровать в полуобморочном состоянии. Минуты через две пришел какой-то мальчик и вынес таз с полотенцем, заменив их на новые. Касавир кивком поблагодарил его и, едва закрылась дверь, сел рядом с Нейлат, у которой начался новый приступ бреда. Она порывалась встать с кровати, металась, звала каких-то людей, вскрикивала от чего-то, снова ложилась, начиная дрожать, опять пыталась подняться, – и так около часа. Касавир сначала пытался ее успокоить, но было такое чувство, что Нейлат его просто не видит. Она даже не обращала внимания, что у нее течет из носу, поэтому весь ее подбородок и губы были покрыты коркой желтоватой слизи. Выглядело оно отвратительно, но вытереть – она не вытирала. А его не подпускала – отмахивалась или просто била.

Весь день и следующая ночь прошли так же, как предыдущие – Нейлат то бредила, то приходила в себя – Касавир отпаивал ее календулой, малиной, медом с молоком – только пока что это не имело никакого результата. Зелья – после того, как ее вырвало от обычного (и, как ему до этого казалось, совершенно неаллергенного) обезболивающего – он ей больше не давал.

Спать последние дни не выходило – Нейлат ему просто не давала. Она или бредила, или хрипло дышала (от этого звука можно было сойти с ума, не то что спать). К тому же… ее боль передавалась ему. В прямом смысле.

 Так было и после того, как они вернулись в Невервинтер.

До суда оставался день.

Аналитики.

- Я им поражаюсь. И вы еще говорили, что у нас налажена связь с тем миром?

- Вы же знаете… и, кстати, я просматривал сеть. Они – рано или поздно – попадут под давление всего того, что о них говорится. Как ни один человек – даже сверхсильный и сверходаренный – не выдержит такого шквала чужих эмоций. Они его просто ослепят.

- Вы говорите о Касавире.

- Да. Нейлат, к сожалению, там вообще не имеет четкой оболочки. Но она долго без него не просуществует – даже физически. Они же в привязке друг к другу.

- Подумать только. Нам помешала игра. Кучки пикселей.

- Миры часто пересекаются непроизвольно. Почему вы удивляетесь? То, что видим мы, может иметь отражение. И в этот раз… ну, конечно, неприятно, что это - вот так на виду у всех. Но это дополнительный канал, который можно направить на них.

II. Невервинтер.

«Она не придет - её разорвали собаки,

Арматурой забили скинхеды,

Надломился предательский лёд.

Её руки подготовлены не были к драке,

И она не желала победы -

Я теперь буду вместо неё.

Она не придет - руки были в змеиной норе,

Голова в осином гнезде,

А спина в муравьиной куче,

Буду я - я из более прочного теста,

Я достойна занять это место,

Я много делаю лучше…»

Fleur

«Нас найдут по клочьям плоти,

Нас найдут по грязной ноте,

Нас найдут на прочных стенах,

Нас найдут по яду в венах».

ГрОб

Нейлат меланхолично смотрела в кружку кофе перед собой. Белый фарфор, коричневые разводы... уже черт знает сколько выпила. В пепельнице рядом дымилась сигарета, около нее на покрывале лежала полупустая баночка с таблетками – единственные, которые не вызывают у нее рвоту.  

Шесть утра. Суд через три часа.

«Ней?»

«Ты-то чего не спишь?»

«Когда ты в таком состоянии, то фиг уснешь».

Она оторвала взгляд от чашки с кофе. Касавир сел с ногами на кровать рядом с аасимаркой, обнял. Жест вышел не дружеским, но и не нежным. Просто... теплым что ли.

Та ситуация, когда слов не нужно – просто по факту.

«У меня голос совсем пропал… понятия не имею, как я сегодня буду… я даже шепотом  не говорю».

«А Сэнд?»

«Он все завалит».

«Почему?»

«Понятия не имею…»

«Не переживай. Нормально все будет».

Нейлат вздохнула и откинула голову Касавиру на плечо, машинально гладя паладина по руке.

«Зря ты столько успокоительного выпила… ты же…»

«Будь что будет… я хотя бы не стану психовать… ты ведь меня знаешь».

«Тебе больно…»

«Да. И еще больней, потому что тебе приходится ощущать то же самое».

«Я это могу стерпеть. Но за тебя – боюсь».

Она согнула руку, погладила его по щеке – слегка колючей. Получилось как попытка высказать благодарность жестом, а не словами.

«Знаю…»

Суд начался как-то… очень обыденно.

Говорить она не могла. Все было как во сне – отдавало каким-то привкусом нереальности. И полной абсурдности. Какие-то возвышенные слова, религиозный бред, доказательства, вопросы… одна сплошная круговерть. Мысли расползались и путались, как похожие на амеб разноцветные чернильные кляксы. Красное, черное, белое, синее… бред и еще раз бред.

Узор ковра на полу растекся до какого-то неясного силуэта, лица людей вокруг тоже казались нечеткими. Она как будто не слышала и не видела всего происходящего, уйдя глубоко в себя. Оказалась в каком-то коконе, отделяющем ее от мира.

«Может, все-таки не надо было пить столько таблеток?»

- Нейлат… - позвал ее стоящий рядом Сэнд. Кокон дал слабину, прогнулся. – Ты должна попытаться...

- Думаешь, получится? - сиплым шепотом ответила она. – Это максимальная громкость, на которой я могу говорить, - дальше ее оборвал приступ кашля. Очень негероический элемент, который оборвал какую-то реплику Торио на середине.

Плевать.

Кокон…

Эльф закусил губу и вздохнул.

- Э… ладно. Тогда расслабься и позволь мне убедить всех в твоей невиновности. Можешь даже попытаться… м… отдохнуть… это все займет немало времени.