Правда, как только уж исчез из виду, ствол дерева отозвался тягучим хрустом, словно ломался, а по земле застелился рыжеватый не то туман, не то дымка, разносящая резкий мятный запах. Нейлат медленно моргнула, тряхнула головой.
«Слушай, что мы вчера пили?»
«Чай».
«Он был с галлюциногенными грибами? Почему я вижу светящееся дерево?»
«А я знаю? Его ты принесла».
Туман собирался в клубок, разбрасывая вокруг золотистые искорки. А потом из него появилось существо, похожее на девушку – только с гладкой и блестящей, цвета отполированного темного дерева, кожей. Глаза двумя красноватыми огоньками прятались в черной тени на пол-лица, волосы состояли из тугого переплетения ветвей плюща. Создание было высоким – и очень грациозным, пусть с ненормально удлиненными пропорциями тела.
«Дриада?»
- Лорн! – ее голос был похож на странную смесь хрипа и змеиного шипения. – Почему ты не выполнил сcвою часссть сссделки? – последние слова она произнесла именно так – с сиплым шипом. Злилась?
- Да, Лорн, почему ты не выполнил свою часть сделки? – тут же влез в разговор Сэнд, почти умоляюще глядя на Нейлат.
Ложь – неожиданная, непредвиденная – обожгла. Изнутри, не снаружи. Нейлат много раз пыталась выставить защиту от... такого и никогда не могла. Ложь цепляла всегда. И любая. От самой мелкой – вроде преувеличенной в рассказе подробности – до откровенного вранья.
«И кто его просил…»
Касавир ее опередил:
- "Лорн"?! Мы здесь не для того, чтобы…
- Не перебивай нашего лидера - здесь командует Лорн, а не ты! – не дал договорить паладину Сэнд.
Нейлат остановила эльфа жестом. Уж что-что, а врать она не собиралась. Садомазохизмом она вообще-то никогда не страдала – при любой попытке соврать ее мозги каждый раз сворачивало так, что она могла полностью утратить – буквально на несколько секунд – все чувства – кроме того самого, шестого.
- Ты ошиблась - я не Лорн.
«Спасибо. Ты знаешь, как я… мы… на это реагируем…»
- Такой хороший обман - и все зря! - недовольно прошипел за спиной Сэнд. - Как я буду спасать тебя от петли - понятия не имею!
Хороший обман.
Фраза зацепила за живое – до мгновенной неприязни к Сэнду. К тому же… как он будет спасать ее от петли?
«По-моему, я все это время сама себя спасаю».
Дриада плавным, каким-то текучим движением, подошла ближе. Узкие губы скривились в усмешке.
- О, понятно. Значит, ты - та, кого должен был изображать он. Пытаешься доказать свою невиновность?
«А ведь знает о том, что случилось в Эмбере, сучка. Только интересно, что за сделка у нее была с Лорном».
- Не твое дело, - резко ответила Нейлат. - Как Лорн сумел принять мой вид?
Дриада снова переместилась – уже ближе к дереву, все таким же текучим движением – создавалось ощущение, что она не ходит – просто бесшумно скользит над землей вместе с рыжей дымкой.
- Порошок изменения внешности… Прежде, чем отправиться в деревню, Лорн и его люди сделали тут остановку, - дриада кокетливым движением намотала на палец веточку плюща из своих волос. - Мне удалось подслушать их разговор. Этот глупец собирался просто ворваться в деревню и перебить всех - и все же как-то свалить вину на тебя. Я появилась и предложила ему помощь в этом деле.
- Какая щедрость…
Дриада безразлично пожала плечами.
- Крестьяне медленно разрушали мой дом, и это была возможность уничтожить их дом. Я предложила Лорну и его людям изменить внешность - а за это они должны были принести мне свет-камень, который лежит в подземелье под этой долиной. Он согласился, - красновато-золотые щелки глаз стали алыми. - Но я совершила ошибку, поверив ему.
- Попробуй добыть у нее порошок, - шепнул Сэнд. - История интересная, но, в отличие от порошка, ее не предъявишь в суде.
«Ага. Сейчас добуду. Заберу у трупа…»
- Мне нужен этот порошок.
Ее голос сейчас был тихий, - как шорох гравия или песка под ногами.
Дриада вновь пожала плечами.
- А что я получу за это?
Нейлат улыбнулась. Тоненькие нити из ее ауры – горячей, багрово-черной – полной противоположностью той, что была у Касавира – протянулись к горлу дриады.
- Cохранишь жизнь.
- Ты смеешь говорить со мной так в моей роще, в моем доме? – Дриада зашипела. Жители рощи, на помощь!
- Это вряд ли, - спокойно заметила Элани.
- Что... – договорить дриада не успела. Нейлат перехватила ее горло, сдавила, прожигая на шее широкую обугленную полосу. Даже крови не брызнуло – дриада захрипела, царапая пальцами горло, и упала, уронив в траву какую-то то ли пробирку, то ли склянку. Мертвое тело окутала все та же рыжая дымка, пахнущая мятой, а потом дриада исчезла – вместе с туманом.
Нейлат дождалась, пока дымка рассеется, потом подняла с земли небольшую стеклянную колбочку. Внутри был поблескивающий бледно-фиолетовый порошок, похожий на обычную соль.
«Хорошо, что не разбился…»
- Это он и есть? – спросила Шандра.
Аасимарка повертела колбочку в руках. Мелкие кристаллы радужно переливались. Открыла, понюхала – почему-то пахло лавандой – чихнула от резкости запаха. Потом закрыла. Порошок они нашли. Уже хорошо.
- И он изменяет внешность? – Нейлат наклонила голову, скептически глядя на колбу.
В глазах Касавира тут же загорелся нехороший огонек, а лицо осветила гадостная и крайне непаладинская улыбка – явный признак того, что в его голову пришла очередная гнусность.
«Как ты смотришь на идею опробовать порошок на Бишопе? Заодно проверишь, то это или нет».
«Есть предложения, в кого превращать?»
«В Шандру. Или в кролика…»
«Почему в кролика?»
«Ну ладно, в скунса».
Нейлат не выдержала и фыркнула, представив себе выражение того дебильного удивления, которое было бы на лице следопыта после такого «перевоплощения».
Скунс… мда. Бишопу подошло бы как нельзя лучше…
«Касавир, ты наглая паладинская голубоглазая сволочь».
«Ага. Взаимно, Рыжик».
«Голубоглазая сволочь».
«Рыжик».
«Убью!»
- Ладно, тут мы уже ничего не найдем, давайте искать обратную дорогу… - Нейлат огляделась вокруг.
От пещеры – в другую сторону, где лес заметно редел, – вела какая-то тропинка. Если учесть, что за спиной начинался непролазный кустарник и высокие деревья, то выйти к городу по той самой тропинке было куда вероятнее. Вон, даже свежие пни после вырубки виднеются.
«И как тебя с твоими наклонностями из Ордена не исключили…»
«Пытались. Десять раз».
«Успешно?»
«Нет. А если серьезно – то они и не выгонят, даже если я половину собственноручно вырежу».
«Почему?»
«Они, конечно, идиоты, но не настолько, чтобы утратить контроль над отбившимися от системы».
«Все равно, сколько слушаю тебя, не понимаю, почему ты оттуда не уходишь сам».
Касавир невесело улыбнулся.
«Если на то пошло, уйти я могу оттуда только по двум путям – или сдохну, или что-то полностью убьет во мне все имеющиеся способности. И по сравнению со вторым первый вариант мне нравится куда больше. Но все-таки статус паладина Ордена обеспечивает доступ к той информации, которую скрывают от обычных людей, а это бывает нужно. Статистики, донесения, отчеты, неофициальные биографии важных шишек… ерунда всякая, которая при нужном сопоставлении может дать очень интересные и нужные результаты».
Нейлат отвела в сторону преграждающие тропинку ветки, перешагнула через поваленное дерево.
«Странно, от меня больше скрывали и навязывали, чем давали думать самой… так что ни о какой информации и речи быть не могло. У меня сейчас чувство, что я была как в карантине. Мне не давали узнавать ничего лишнего. Вообще».
«Может, занесли в группу риска? Со мной-то все ясно… знали, что я могу вытворить что-то непредсказуемое, поэтому опасались. За тобой никогда индивидуального наблюдения не было?»
Нейлат слегка удивленно обернулась на него. несения, отчеты, неофициальные биографии важных шишек
«Было. У нас был жрец Латандера, который меня и… гм, обучал, если так можно назвать ту промывку мозгов, которую он мне постоянно устраивал. Я после него до сих пор в себя никак не могу прийти, только после общения с тобой начала как-то реабилитироваться».
«Мы в одной связке. Кстати, о ней. Когда ты в пещере отключилась – я не почувствовал, что с тобой произошло. Только под конец. И мне потребовалось больше сил, чем всегда, чтобы поднять тебя на ноги».
«Может, в этом виноват тот мальчишка?»
«Не знаю. Мне не нравится, что я абсолютно не понимаю логики в его появлении и в последствиях, которое оно за собой влечет. Но четко чувствую, что тут есть что-то вроде связи».
«С чем и чем?»
«Мне кажется, что у него связь с тем миром… иначе бы тебе так плохо не стало».
«Наверное. Он меня и выбил на контакт с тем пространством. Именно выбил. Оно раньше просто накатывало волной без предупреждения, а тут было чувство, что меня кто-то толкает в тот мир и не дает вылезти».
«Плохо. Просто я не могу связать все это в единое целое. И не вижу причин, которые могли бы объяснить происходящее. Разве только то, что мы что-то очень тяжелое сдвинули с места».
Касавир замолчал – просто продолжал идти, методично раздвигая мешающие ветки и перешагивая через присыпанные листьями коряги. Правда, смотрел при этом как в никуда – расфокусированным немигающим взглядом. Ощущение оставалось немного неприятное.
«???»
«Я думаю».
«Над чем?»
«Все над тем же».
Снова тишина.
«Скажи, а у тебя никаких… странных ощущений после того, как ты пришла в себя, не было? Само по себе то, что я не понял сразу, что происходит – уже плохо. И думаю, не было ли целью приглушить или разорвать связь».
«Не знаю. А…»
«Кому это нужно и зачем – понятия не имею».
Нейлат вздохнула и недовольно глянула на Касавира, пригибаясь под очередной веткой.
«Только…»
«Что?»
«Видишь ли, у меня чувство, что последнее время… в общем, суд – это слишком даже для случайности. И не говори мне про нелогичность. Я знаю, что фраза не в тему. Просто я боюсь того мира. И… я почти видела, как там… нами кто-то пытается управлять по какой-то заданной схеме. В которой у меня даже нет лица. Мне страшно».
Касавир отлично знал, когда ее речь или мысли становятся такими сбивчивыми. Нейлат что-то чувствовала и пыталась объяснить как можно понятнее, на ходу подбирая слова.
Ему тоже стало не по себе от идеи, что их – кто-то – может вот так заставить действовать по схеме. Особенно его.
Только вот Нейлат боялась всерьез. Это-то его и насторожило.
Паладин сбавил шаг и обнял ее за плечи.
«Не бойся. Чтобы нами управлять, то для этого надо залезть кому-то из нас в голову. Той же тебе. А они не смогут».
Нейлат вздохнула и покачала головой.
Касавир убрал руку - идти так было неудобно, они сейчас только что на ноги друг другу не наступали.
«Смогут… я… ну, не нами, а… событиями вокруг что ли. Ты понимаешь, тут же дело не в том, что замешан Лускан. Это я знаю. Я имею в виду, что на месте Лускана мог быть кто угодно… у меня вообще чувство, что Гариус… или кто там… просто подвернулся под удачное стечение обстоятельств».
«Думаешь? Хотя… если учесть серьезность происходящего, то я думаю, что это возможно. Только в этом случае права на ошибку мы с тобой не имеем и должны просчитывать каждый поступок на десять шагов вперед. Учитывая самые невозможные варианты. Пусть это, в общем и целом, не выход и это может не помочь. Пока что я бы попытался выяснить кто нам вообще мешает. И еще лучше – их цели».
«Как?»
«Не знаю. Может, использовать того… мальчика, как проводник?»
«А получится?»
«Надо попробовать. Он ведь тебя заставил контактировать с тем миром, так почему мы не можем сделать обратное?»
«Касавир, у меня просто нет столько сил. Я застряну там и умру».
«Я смогу, но только если поможешь».
«Ты уверен? Если с тобой что-то случится, я этого не переживу… в прямом смысле».
«Знаю. Просто… все равно не хочу, чтобы ты подставляла себя под удар».
Вернулись они довольно поздно – на обратной дороге заблудились. Сначала лес редел, потом оказалось, что они шли не к городу, а к какому-то озеру. В поисках пути прошел еще час. К Порт-Лласту получилось выйти, когда уже стало совсем темно – и то не со стороны дороги, а вообще куда-то на окраину.
Нейлат чихала всю обратную дорогу и постоянно пила воду, израсходовав почти весь запас - горло казалось сухим, глотать было больно. А потом начался еще и насморк. Самые прозаичные и совсем негероические сопли, из-за которых приходилось постоянно шмыгать носом и вытирать его. То же самое было у Элани, Шандры и – в меньшей степени – у Сэнда. Бишоп за всю дорогу только чихнул пару раз, Касавир молчал, хотя Нейлат знала, что у него болит голова.
Есть она так и не стала – не захотелось – сразу прошмыгнула через полутемный зал таверны в комнату, переоделась и легла в кровать. Поскольку знала, что заболевает.
Теперь было такое чувство, что ей в виски забивают раскаленные гвозди. Она потерла голову пальцами – не помогло, от прикосновений становилось еще больнее.
Отвратительно.
Болезнь всегда воспринималась ею как слабость – в том смысле, что невозможность нормально действовать – раздражала. Весь организм прекращал «на раз» функционировать как нужно. И ведь болезнь могла продолжаться ненормально долго, даже если она спала целыми днями. Быстро нейтрализовать вирус какими-то алхимическими средствами было невозможно – ее от любых лекарств, кроме травяных или ягодных отваров, рвало. А одними травками и ягодками что-то серьезное быстро не собьешь.
Нейлат перевернулась на другой бок, пытаясь заснуть. Поза показалась неудобной. Все тело ныло так сильно, что любое движение – от поворота головы до попытки пошевелить пальцами – отдавалось сильной тянущей болью где-то внутри, особенно в ногах. Глаза слезились, щеки горели.
Слабость и еще раз слабость.
Послышался скрип открывающейся двери – вернулся Касавир. Паладин сел рядом с ней, положил руку на плечо – неожиданно мягко.
- Ней? Ты что, плачешь?
Нейлат перевернулась на спину, поморщившись от боли. Касавир осторожно провел пальцами по ее щеке. Опять… жесткие и очень холодные.
«Откуда вдруг такая забота?»
- Нет… глаза слезятся просто, - громче, чем шепотом, сказать не получилось – горло сдавливала резкая колючая боль. Собственный голос казался чужим. Тоже раздражало.
Паладин потрогал ей лоб.
- У тебя температура. Голова болит?
Она в знак согласия открыла и закрыла глаза.
- Обезболивающее надо?
«Давай…»
Касавир погладил ее по голове и вышел. Висок от случайного прикосновения отозвался горячим взрывом боли.
«Извини».
Нейлат только вздохнула и закусила губу. Попыталась сесть – голова тут же закружилась, в глазах потемнело. Пришлось лечь обратно.
Как же это… мерзко. Просто чувствовать, что элементарно не можешь – сам – встать и пойти сделать себе лекарство. А еще это слишком заботливое отношение Касавира – погладить по голове, сесть рядом – которое заставляет еще больше чувствовать свою слабость. Хочется послать его к черту вместе с этой заботой и попробовать сделать все – самой.
Самое главное, что Нейлат угораздило заболеть прямо перед судом. Именно тогда, когда меньше всего требуются проблемы с организмом. Она знала, что до самого судебного процесса выздороветь не успеет – у нее любая простуда длилась очень долго, температура могла держаться неделями. А времени на сбор доказательств дали немного – по сути дела, надо было возвращаться уже послезавтра – Торио слишком активно настаивала на как можно более скором вынесении решения.
Написать письмо Коллуму, чтобы тот выступил в ее защиту, она так и не успела. В целом, у нее из доказательств был только журнал, порошок, кольцо лусканца и присутствие того мальчика… как его, Марк? Больше ничего.
Исход зависел только от того, сможет ли она дискутировать на суде с Торио – на Сэнда Нейлат не надеялась. Казалось каким-то глупым сваливать ответственность на другого.
«А что если сядет голос?»
Нет. Нельзя даже думать.
Она опять поерзала на кровати, сглотнула – горло отозвалось болью. Из глаз сами по себе текли слезы, воздух вырывался изо рта с хрипами, как будто она задыхалась. Она была бы рада заснуть, но никак не могла лечь так, чтобы дышать, а не хрипеть. К тому же за стеной громко скандалили Сэнд с Бишопом - опять что-то не поделили.
Она так пролежала еще с полчаса – все пыталась заснуть, но то и дело проваливалась в кошмары и какое-то полуобморочное состояние. Тело сковала слабость, мысли путались, свет начал резать глаза.
Касавир, когда вернулся, вновь сел рядом - только теперь в его руках было три стакана – один – запотевший у краев и заполненный доверху ярко-красным настоем, - и еще два – с прозрачной желтовато-зеленой жидкостью без запаха.
«Зеленые» он поставил на стул около кровати, а «красный» дал Нейлат. От кипятка приятно пахло малиной – горячим сладко-свежим запахом ягод.
- Ты как?
Нейлат только покачала головой.
- Хуже?
«Да… наверное, я до суда так и не вылечусь…»
Паладин вздохнул, чуть сжал ее плечо.
- Не загадывай. Может, станет полегче.
Он приподнял Нейлат, помогая сесть, обнял за плечи. Аасимарка отстранилась – и так было жарко. К тому же уж что-что, а сесть она могла и сама. Взяла из рук Касавира стакан – стекло было горячим, пришлось натянуть на ладони одеяло. Сама жидкость мигом обожгла рот до такой степени, что язык потерял чувствительность после первого глотка, а в горло как будто ухнул шарик раскаленного металла. Нейлат поморщилась и по воздуху перенесла стакан на стул, чтобы настой слегка остыл.
Вторая жидкость ничем не пахла, но на вкус оказалась отвратительной – такой горькой, что сводило горло. Нейлат скривилась и чуть не выплюнула, а потом с содроганием глянула на оставшийся стакан. Касавир что, хочет, чтобы она выпила оба?
- Пей, - жестко сказал паладин. – Это анальгетик. Я знаю, что это гадость. И не смотри так, это не тебе.
В качестве подтверждения своих слов он взял второй стакан и залпом его выпил. Хотя, естественно, поморщился, когда ставил его обратно.
Нейлат сделала глоток из своего. Закашлялась. Хмуро посмотрела на Касавира.
Герой, мать твою. Для показухи что ли все выпил?
Она прислушалась к ощущениям. Нет, не показуха. Глупо, что она вообще об этом подумала – не его жест. У Касавира ведь тоже голова болит, и в добавку к этому – теперь еще и сердце.
«Зачем ты мне это дал? У меня на зелья аллергия».
- У меня тоже. На это – нет.
Касавир промолчал. Только потом ее скривившееся лицо, по-видимому, надоело. Нейлат не успела опустить руку, как он резко запрокинул ей голову, удержал руки и ноги ментальным захватом и влил в горло весь стакан, ухитрившись при этом ничего не разлить. Потом отпустил. Нейлат тут же влепила паладину нехилый удар ладонью по уху, после которого у нее самой в голове зазвенело от резкости движения.
«Урод».
Первым желанием при виде ее обиженной мордочки было заржать в голос. Пусть посторонний человек хмурый взгляд Нейлат и ее сдвинутые брови принял бы за злобу.
Но на его взгляд, Нейлат с таким выражением лица только плюшевого медведя в руках не хватало и розовой пижамы с желтыми звездочками. А еще двух косичек. Тогда образ обиженного старшим братом детеныша был бы завершен.
«Не за что, Рыжик. Зато можешь считать, что мы теперь в расчете».
Обиженная мордочка мигом стала на самом деле злобной.
«Не называй меня Рыжиком, убью! И хватит ржать».
«Буду. И нихера ты с этим не сделаешь, разве что перекрасишься. В блондинку».
«Да пошел ты! Я назло тебе в черный перекрашусь, сволочь. Вот правда, как суд закончится, так и перекрашусь».
«Попробуй. Правда, нас тогда будут клонами называть, но это ничего. Может быть, тебе даже пойдет».
«Сволочь».
«Ага».
| 
