- Неужели? Тогда и не говори – так ты будешь убедительней, – Бишоп вновь развернулся к Нейлат. Она приподняла бровь. Идиот что ли?

Или он думает, что статус паладина автоматически исключает возможность нанесения ответного удара и они обязаны терпеть все оскорбления?

Ага, размечтался.

«Кто щеку зацепил?»

«Стрела, что же еще…»

«Откуда я знаю. Может, удар пропустила».

«Не…»

- Я собирался сказать, что в твоих словах есть смысл, - обратился к аасимарке следопыт. – Более того, теперь наши «друзья» не будут оставлять за собой такой чёткий след, потому что больше не могут устраивать засады.

Нейлат пожала плечами.

- Это хорошо. 

Келгар только фыркнул.

- Так говоришь ты. А я говорю – в атаку!

- Было трудновато, но мы справились… - сказал следопыт после секундной паузы. - Чего не скажешь о местных жителях, которые просто так отдали свои дома врагу.

- Эти гитиянки – не обычные солдаты, а крестьяне – не опытные бойцы вроде нас, – спокойно возразил Касавир. Если он и злился, то это было не заметно – даже глаза сохраняли обычный спокойно-внимательный взгляд. – К тому же гитиянки любят нападать внезапно и из засады, поэтому крестьян можно простить.

Нейлат перевела взгляд на Бишопа. Касавир был прав. Сопротивление – хорошая вещь, но только в теории. Любой необученный крестьянин, встретивший в своем доме существо из другого мира, вряд ли будет думать о драке в тот момент, когда ему подставят к горлу нож и потребуют предоставить дом в качестве укрытия в обмен на жизнь. Любого в этот момент будет беспокоить только сохранность его собственной жизни и жизней его близких, особенно если он даже не знает, на кого устраивается засада. Стандартное поведение людей. Тех, кто будет сопротивляться – мало. Это просто не заложено в обычного человека, который живет в такой деревне, как Эмбер.

- Я с ним согласна, Бишоп. Вины крестьян здесь нет, потому что гитиянки пришли сюда из-за нас.

- Нет. Гитиянки были здесь именно из-за этих… сельских жителей.

Кажется, она переоценила следопыта. Наличие в Эмбере гитиянки было очевидно – зная, что за ними пойдут, они оставили тут засаду, надеясь задержать или вообще убить преследователей. Крестьян они, судя по всему, не тронули, да и следов разбоя в деревне тоже почти не было. Значит, гитиянки не интересовали крестьяне, и Эмбер был только своеобразной базой – больше ничем.

- Ага, – хмыкнула Нейлат. – И Шандру они тоже из-за крестьян похитили. Ну и засаду на нас тоже устроили из развлечения, по-твоему, так что ли?

Бишоп скептически усмехнулся.

- Похоже, ты не так слепа, как кажешься. Ты из Западной Гавани, верно? Дункан рассказал мне, что там произошло. Что стало бы с твоей деревушкой на болотах, если бы вы все решили сдаться и пересидеть гитиянки?

Она только вздохнула. Редкостное упрямство.

- Мы были привычны к нападениям из Топей. Здешние люди – нет.

Губ Касавира коснулась едва заметная насмешливая улыбка.

- История не знает сослагательного наклонения, Бишоп, – сухо сказал он. – Эти крестьяне не обучены, а Эмбер и Западная Гавань – не одно и то же.

Бишоп только несколько снисходительно посмотрел на них обоих, хотя внутренне его сильно уязвило единодушие этой парочки. Хотя… паладины, что с ними сделаешь.

- Ты же знаешь, что произошло бы в любом другом случае, - следопыт развернулся, давая понять, что разговор окончен. – Ну ладно, уходим. Нам надо ещё много пройти сегодня и…

Дверь дома рядом с ними робко приоткрыла светловолосая крестьянка. Ее одежда была порвана на коленях, испачкана кровью и грязью, на щеке краснела ссадина.

- Простите…вы… вы ищете женщину, Шандру Джерро? – тихо спросила она, подходя к ним.

Все взгляды обратились к незнакомке. После секундной паузы Нейлат ответила:

- Да, её.

- Эти твари несли её, мы слышали её крики… - голос крестьянки дрожал, говорила она сбивчиво. Нейлат чувствовала страх этой девушки – больше похожий на панику. Если она что-то знала, то было необходимо немного успокоить ее и попросить рассказать это. В конце концов, информация была нужна.

- Я пыталась окликнуть её, но… - девушка глубоко вдохнула, предпринимая попытку взять себя в руки. Нейлат помогла ей, оказывая слабое влияние на разум – больше для того, чтобы ослабить страх. - Я не сразу поняла, что это она. Каждый год, после сбора урожая, она приезжает за покупками в Эмбер и Порт-Лласт. Но в этом году мы её не видели и… - она сделала паузу, потом на её лице отразилось выражение, которое бывает у человека, вспомнившего о чём-то важном. – О, прошу прощения – где же мои манеры? Я – Алэйн. Эти чудовища несли Шандру на северо-восток, в горы. Они были здесь час назад, но шли очень быстро, - снова пауза. - Я не знаю, как поблагодарить вас за то, что спасли нас от этих тварей! Я…

- Не стоит благодарности, Алэйн. – мягко ответила Нейлат. – Мы постараемся спасти Шандру.

- Даём тебе слово, Алэйн. Мы сделаем всё, чтобы ей помочь, - Нейлат едва заметно улыбнулась, зная, насколько обманчивым был этот успокаивающе-мягкий и кажущийся очень искренним тон Касавира. Но его слова и ее поддержка произвели определенный эффект: Алэйн успокоилась или, по крайней мере, не смотрела на них так затравленно, как раньше.

Естественно, Бишоп тут же решил свести на нет все их усилия. 

- Мы не можем этого обещать. Возможно, она уже мертва, - насмешливо сказал он. - Но мы будем идти по их следу, пока не надоест. А теперь беги домой, похоже, твои родичи чуть не умерли от страха.

Только что успокоенная Алэйн попятилась от них и, испуганно оглядываясь, захлопнула за собой дверь.

Несмотря на то, что в словах Бишопа была доля истины, аасимарка злобно посмотрела на следопыта. Молчал бы лучше…

- Бишоп, замолчи.

Ей не нравилась особенность следопыта говорить гадости чуть ли не каждому. Да и вообще он ей порядком надоел – то грызется с Касавиром, то командует, то гнет пальцы веером и делает и вид, что он умнее всех, то еще что-то…

Нет, конечно, Нейлат не стремилась защищать всех подряд, но какого черта было говорить подобное и без него запуганной до полуобморока крестьянке? Если бы не ее указание, то черт знает, сколько бы возился с поиском следов сам Бишоп.

- Если будете им угождать, то они вас перережут, - фыркнул следопыт.

Опять стремление показать себя умным и сделать вид, что его только что оскорбили.

«Задрал».

Бишоп кинул презрительный взгляд на захлопнутую Алэйн дверь.

- А теперь, может, мы двинемся дальше и перестанем обращать внимание на писк и мяуканье? Чем дольше мы ждём, тем холоднее след.

На выходе из деревни она заметила мальчишку. Одетый в залатанные тряпки, худой, со встрепанными темными волосами – ребенок и ребенок, как сотни других.

Только вот взгляд у него был очень недетский: холодный, безразличный, сама радужка глаза темная, почти черная - даже зрачок едва видно. По спине невольно пробежал холодок страха, когда он перевел на нее взгляд.

Глаза были – как два провала в бездну. Черные. Без бликов. Почти без зрачков.

- Это… это ты уничтожила Эмбер… - тихим глухим голосом сказал ребенок, глядя прямо на неё.

«Ничего себе заявление…»

- О чём ты? Я тут никогда не была.

Нейлат ощущала, что этот мальчик отличается от других. В нем была какая-то очень глубокая прочная связь с внешним миром, похожая на ее собственную. Она прислушалась к  ощущениям. Нет… не с миром, с чем-то другим – какой-то силой, которой она не могла дать названия.

/…зеркало темнеет, по комнате расползается черно-багровое зарево…

…жарко…

…с хрупкой поверхности тянутся черные щупальца, хотят захва…/

Она тряхнула головой, усилием воли прерывая кошмар. Откуда этот бред?

- А… постой… нет… - продолжил ребёнок, подходя к ней. Стало не по себе – как будто обдало волной холода. – Странно… я ошибся. Убийца похож на тебя, но это не ты. И Эмбер не спасти. Когда придёт время, то погибнут все его жители – все, кроме меня. Но только если ты поможешь мне выжить. У тебя есть одна вещь, которая мне поможет.

Нейлат неуверенно посмотрела на спутников. Ее несколько сбила с толку эта просьба, несмотря на то, что она не чувствовала за ней лжи. Связь связью, но она уже была научена горьким опытом, когда в Невервинтере у нее едва не стащили кошелек несколько малолетних воров.

«Он не лжет. И этот мальчишка… я понятия не имею, с чем он связан».

«Я тоже».

«И это не человек».

Она только и смогла, что обернуться и тупо посмотреть на Касавира, хлопая ресницами. Бишоп бросил на паладинов недоумевающий взгляд и отошел от Нейлат подальше – не больше, чем на полшага. Келгар, уже привыкший к тому, что Касавир и Нейлат чаще всего общались, перебрасываясь мыслями, не обратил на это особого внимания. 

«Ты с ума сошел?»

«Нет. Он вообще непонятно что. Как какая-то оболочка…»

«…»

«Разве не чувствуешь?»

«Нет».

«Странно. Должна».

Он ненавязчиво перевел ее ощущения в нужное русло. Как будто пробил глухой кокон-скорлупу, которым она закрывалась. Опять обдало холодом. Только изнутри, а не снаружи. Мальчишка действительно был не-человеком.

«Фигня какая-то… Что он такое?»

«Не знаю. Попробую понять. Только будь с ним осторожнее, хорошо?»

«Конечно. Спасибо тебе».

«Не за что».

- Хорошо, – она слегка улыбнулась мальчику, уже не надеясь на ответную улыбку. - Можешь посмотреть на то, что у нас есть.

Тот внимательно оглядел её вещи, зелья от ран, магии и ядов, метательные ножи, потом сказал:

- Спасибо. Но ты ничем не сможешь помочь мне, - он перевел взгляд на Бишопа. – А он?

- Причём тут я? – хмуро отозвался следопыт.

Нейлат бы не давила на него, если бы это… создание не было настолько необычно. У нее сформировалось странное ощущение, что от того, как она себя сейчас поведет, будет зависеть что-то очень важное. Только что – непонятно. Она не могла объяснить своего предчувствия, но знала, что ему нужно доверять – интуиция ее пока ни разу не подводила.

/…холодная вода по колено… пещера…

- Я… я видел, как они убили всех… я не хотел смотреть, но мне показалось, что это важно… я должен рассказать тебе обо всем, что случилось…/

Нейлат вздрогнула.

«Это еще что такое?»

Она посмотрела на мальчика. Тот ждал. Нейлат вздохнула. Да, Бишоп ей не нравился, и аасимарка подозревала, что чем больше она будет ему приказывать, тем хуже он будет к ней относиться.

«Но он и так меня недолюбливает, потому что я паладин. Так кому от этого станет хуже?»

- Бишоп, дай ему взглянуть на вещи, - спокойно сказала она.

Ребенок покачал головой.

- Нет… только его нож. Он особенный - и может спасти меня.

Бишоп вытащил короткий кинжал из ножен, которые были поперек ремня колчана со стрелами.

- Мой нож для свежевания? Он у меня с давних пор, но в нем нет ничего такого, - следопыт пожал плечами.

Мальчик кивнул.

- Что в нем особенного? – спросила Нейлат.

- В нем спит великая сила, но в его руках она никогда не проснется, - равнодушно ответил ребенок.

Аасимарка вздохнула. Пусть возьмет… Бишопу то, что она ощущает, было не объяснить. А если следопыт высоко ценит этот нож, то она, в конце концов, может возместить его стоимость. Это лучше, чем проснуться с перерезанным горлом.  

- Бишоп, отдай ему нож.

- Нет, - он убрал его обратно. – Если этот нож не воткнется тебе между глаз, то останется у меня.

- Повежливее, следопыт, - тут же одернул его Касавир.

- Отвали, паладин, - Бишоп и не повернулся.

Касавир промолчал, но нехорошо прищурился.

«Можно я его придушу?»

«Подожди хотя бы до возвращения в Невервинтер. Потом можешь его даже в бак с химикатами скинуть. Мне все равно».

«Люблю тебя на слове. Персонально для него возьму и найду. С концентрированной кислотой».

«Издеваешься опять?»

«Да».

«И что он тебя так бесит?»

«Не знаю. В нем… какое-то двойное дно. Не люблю таких людей».

- Бишоп, если тебе так дорог этот нож, я заплачу за него, - сказала Нейлат.

Следопыт пару секунд стоял в раздумьях, потом усмехнулся.

- Что ж, хорошо. За тобой должок.

Он протянул нож ребенку. Тот быстро спрятал его в карман.

- Спасибо, - мальчик внимательно посмотрел на Нейлат. – Скоро мы встретимся снова.

«Скоро?»

Ей стало неприятно от ощущения чего-то непоправимого, но она не подала виду.

- Идемте.

2.

«Вещие сны. Они полыхают

Словно рисунок огнём среди мрака.

Явственней яви они бывают.

И ощутимей любого страха.

Вдавливаясь в участки мозга

Памятью о ещё не бывшем.

Предощущеньем о смерти грозной

Предощущеньем о боли застывшей…»

Jamique

До гор они добрались к вечеру. Местность стала неприветливая, но красивая: скалы белые, трава желтая – и яркие пятна зеленых сосен. Иногда попадались растущие пучками какие-то растения, уже отцветшие. Ткань плащей цеплялась за вездесущий репейник и колючие кусты, ноги то и дело вязли в мелкой гальке и сером песке. Ветер разносил резкий горьковатый запах – то ли розмарин, то ли еще какая пряность…  

«Как думаешь, кем был тот мальчишка в Эмбере?»

«Не знаю».

«Я тоже».

«Почему ты сказал, что он не человек?»

«Потому что так и есть. Ты сама это чувствовала».

«И все равно не понимаю. Он ведь… одна оболочка, больше ничего… как мыльный пузырь с пустотой внутри».

«Нет. В нем было что-то… не отсюда. Не из этого мира, только я не успел разглядеть – что».

«Тогда зачем он тут?»

«Хотел бы и я это знать».

Какое-то время они молчали. Вокруг была тишина – только поскрипывали камешки под ногами и подвывал ветер.  

«Мне из-за этого ребенка теперь кажется, что ты и твои осколки что-то так зацепили, что теперь нам придется отвечать не только за весь Фаэрун, но и за все остальные миры… хотя… нет, не за миры, в первую очередь – за себя…».

«Нам? Касавир, ты…»

«С головой у меня все в порядке, если ты об этом. И не нервничай раньше времени».

Она почувствовала осторожное прикосновение со стороны Касавира – не физическое – только как будто на лицо упал солнечный луч – такое… мягкое тепло. Странно, но ее это действительно успокоило.  

«Мне даже в голову не приходит, откуда ты все это знаешь».

«Точно я ничего не знаю. Но чувствую определенные связи, которые ты тоже должна ощущать. И стараюсь как-то увязать их в одно целое».

«Ну хорошо, а что нам теперь делать?»

«Для начала – возьми себя в руки. Начинается война, и в твоих руках осколки, то есть пока что самое важное. После мы должны найти убежище этого Аммона Джерро и выяснить все, что касается серебряных мечей. А потом посмотрим – думаю, что из осколков возможно восстановить меч».

Она вздохнула.

«Мне бы твою уверенность».

Касавир слегка улыбнулся.

«Не волнуйся. Тебя никто не бросит одну».

Бишоп резко остановился и указал в сторону деревянной дозорной башни, видневшейся из-за валунов на вершине крутого подъема дороги чуть дальше.

- Смотрите, - он обернулся. – Если мы пойдем дальше по главной тропе, то они нас увидят. Мы должны найти обход, - следопыт отвернулся, наблюдая за гитиянки. – Они просматривают только дорогу внизу, поэтому мы можем убить их быстро, если зайдем с тыла.

- Согласна, - вздохнула Нейлат. – Если мы найдем дорогу. Поэтому предлагаю…

Бишоп успел только набрать воздуха, чтобы ответить, но не смог, потому что в разговор встрял Келгар.

- Нет, мы расправимся с ними! – он достал топор.

«Ебнутый…»

Естественно, после крика дворфа их заметили. Гитиянки наверху что-то закричал, на вершине дозорной башни вспыхнул огонь.

Он как чувствовал, что гитиянки припасли какую-то ловушку, потому что место, где отдыхали патрульные, выглядело слишком неудобным для драки – кругом ветки, кусты, кучки мусора, сама площадка, где можно вести схватку – пара метров, не больше. Неудобно.

«Как же… »

В лицо ударила волна жара, Касавир отшатнулся от стены пламени, вспыхнувшей почти у него под ногами, и рефлекторно закрыл лицо рукой от летящих во все стороны искр. От дыма заслезились глаза, стало тяжело дышать. Как назло, ветер подул в его сторону, пламя хлестнуло по руке, он отступил, прижимая обожженную ладонь к груди и не давая огню поползти по одежде.

Он сделал несколько шагов назад, укрываясь – и расходуя на это значительную часть сил, но теперь огонь только касался его ауры, отчего та кое-где занималась мелкими язычками пламени, сворачиваясь, как горящая бумага, и тут же восстанавливаясь. Сделал шаг через пламя – не горячо, только дым мешает.  

Драка была быстрой – одного гитиянки он убил на уколе, второго толкнул в огонь, третьему повезло еще меньше – от удара в «солнышко» гитиянки не удержал равновесие и отлетел прямо на куст с тонкими прочными ветками, которые проткнули его насквозь.

Больше противников не осталось. Обожженная рука пульсировала болью, горло сдавила горечь, глаза слезились от дыма. Паладин вытер с лица кровь. Гитиянки были не самыми лучшими бойцами: если они и смогли бы одержать победу, то только числом, даже несмотря на то, что их засады и приемы, как эта стена огня, доставляли много неприятностей. 

Он стянул перчатку – точнее то, что от нее осталось – с обожженной руки. Больно – перчатка обуглилась и даже кое-где приклеилась к коже. С внутренней стороны ладони и на запястье было три ряда мелких волдырей, некоторые из которых уже лопнули и сочились прозрачной сукровицей вперемешку с обычной кровью.

За спиной тихо потрескивали остатки пламени.